Магазин, если это был магазин, появился ниоткуда. То есть его до этой минуты не было, не существовало, его никто не видел. И вдруг в скальной стене высотой метров 5, образовавшейся при прокладывании этой дороги, появился магазин: настоящий, с вывеской, высокими витражными окнами, пусть и не большими, метра 2 шириной, а также входом – с неким подобием намека на крылечко. Во всяком случае, была одна широкая деревянная ступенька перед входом и козырек такой же ширины, опирающийся на два резных столбика. Столбики и входная дверь со стеклом в верхней части были покрашены в белый цвет. Белая вывеска была чуть выше уровня окон и потому не загораживалась козырьком. На ней золотыми буквами с красивыми завитушками, далекими от легкомысленности, было выведено слово «ЗОЛОТО».

Народ начал собираться почти сразу. На площадке, где была остановка и всяческие торговые ларечки, всегда было многолюдно. Сюда приезжали, отсюда уезжали, здесь можно было перекусить, выпить, поговорить, пообщаться, подождать друзей, провести встречу. В общем, это была главная площадь примыкающего горного поселка, не имеющего ровных улиц, а разбросавшего свои дома по всему склону горы в местах чуть более пологих, чем отвесная стена. Это было единственное ровное место, лишь чуть скатывающееся как раз в сторону срезанной скалы и начинающемуся правому повороту, а за ним и левому, и мы здесь ждали автобус, чтобы спуститься в долину.

Люди подходили к дороге, но никто не спешил вступить на нее. Образовавшаяся линия оттенила темные одежды людей от серо-белого от мелкой крошки и пыли полотна дороги. Магазин же выглядел красиво-чуждым и людям, и дороге, и всей окружающей местности. В таком месте не могло быть такого магазина, но он был! Первым вперед двинулся мужчина – не большой, худощавый, с черными, как у большинства местных жителей, волосами. Остальные тоже продвинулись, но с опаской. Любопытство овладело людьми как липучка: оно притягивало, и сил сопротивляться не было. Никакие доводы разума, звавшие убираться отсюда подобру-поздорову, так как событие попахивало чертовщиной, почему-то почти никому не приходили в голову. Лишь я, как во сне, наблюдал за развитием событий, не двинувшись с места.

Я был здесь никто, просто проезжий, и права давать советы у меня не было. Конечно, я бы посоветовал организовать охрану места, пригласить органы власти, собрать комиссию, расследовать происшествие… Но местные поступили проще: они сами придвинулись вплотную к магазину и мужчина, двинувшийся первым, вошёл внутрь. У него, собственно, уже и выхода не было другого. Попробовал бы он остановиться, и все назвали бы его трусом. Вот так порой местные традиции решают сложные вопросы разведки. Его не было довольно долго, но люди не намеревались ждать. Как только он вошёл, наиболее быстрые метнулись к окнам и прижались к ним носами. Пара минут, и они тоже вошли внутрь. Остальные стали заглядывать, но уже не входили, так как магазинчик оказался маленьким, и все не смогли бы войти при всем желании. А ведь еще нужно было соблюсти достоинство: не спешить, не расталкивать всех руками, а пропускать старших вперед, вежливо раскланиваться и продвигаться ко входу, при этом как бы совершенно не заинтересованно. Поэтому все просто встали на дороге, и стали ждать, когда кто-нибудь выйдет.

Первым вышел не только тот мужчина, что вошел первым. Вышли сразу несколько человек, и среди них одна женщина. У всех были золотые волосы… Вокруг все замерли. Никто ничего не говорил и не спрашивал. Как до этого любопытство захватило людей наподобие резины, так сейчас онемение опустилось на всех присутствующих, как возле магазина, так и на этой стороне дороги. Они не спеша перешли дорогу, причем увлекли за собой большую часть любопытных от магазина, решивших сначала все же разобраться в ситуации, и оказались в центре внимания.

Их обступили, трогали, гладили волосы, охали и ахали. Кто-то быстро начинал пробираться сквозь толпу, бежал в таинственный магазин, и через некоторое время возвращался уже с золотыми волосами. Большинство, впрочем, остерегалось. Но стоило магазину закрыться, как многие тяжело вздохнули, пожалев о своей осторожности. Впрочем, кто-то из золотоволосых тут же сообщил, что магазин откроется завтра в восемь утра, и народ облегченно засмеялся – сначала по-хорошему, а потом, представив себе, какая очередь соберется с самого утра, и какая давка начнется, уже взахлеб: с кашлем и прерывистым дыханием.

Одна молодая женщина, явно не местная, с длинными волосами, которые она распустила, чтобы все могли полюбоваться золотым светом, излучаемым ими, все перебирала волосы, и, обращаясь ко всем и каждому, говорила:

— Вот, посмотрите, какие они красивые. – и протягивала на ладони, чтобы окружающие могли погладить их, как бы подтверждая, что ей не снится, что это не обман, а все вокруг видят то же, что и она. Волосы действительно были красивыми, длинными, шелковистыми. Они, хоть и стали золотыми, не приобрели жесткости металла, а сохранили свои свойства. Было полное ощущение, что волосы просто покрасили. Было совершенно непонятно, стали ли волосы на всю глубину золотыми, или только покрашены сверху подобно обычной краске для волос.

— Смотри, — толкнул меня в бок Рык, — Рогоносец тоже покрасился. Я взглянул, и увидел Рогоносца с золотыми волосами. Он шел к нам, но как-то неловко, будто ему что-то мешало.

— Ты с ума сошел, — бешено вращая глазами, со злостью зашипел я. – Мы же не знаем, что это за дрянь, и как это скажется впоследствии. Мы же хотели разобраться с ЭТИМ, а ты сам….

— Вот заодно и разберемся, – ответил он. – Проведем эксперимент на себе.

— Где талисман? – все еще сердито спросил я, потихоньку оттесняя Рогоносца от толпы в сторонку, чтобы никто не слышал нашего разговора. Нами, собственно, никто не интересовался. Вокруг уже было достаточное количество людей с золотыми волосами, которые охотно рассказывали обо всем, что интересовало народ.

— На ноге, — ответил Рогоносец, и приподнял штанину.

Я с ужасом увидел на правой икре Рогоносца наш талисман в виде короны, преобразившийся и наполнившийся ужасом. Он не просто охватывал икру кольцом, он врос в кожу, став ее частью, и самое страшное – он стал кроваво-красным, как будто кровь собралась в одном месте. Корона с зубцами выглядела, как открытый кусок мяса без кожи. Рогоносец посмотрел на это чудовищное преображение своей плоти почти что равнодушно, и опустил штанину.

— Что, что это такое? Как он туда попал? – у меня перехватило дыхание.

— Не знаю, — спокойно и отрешенно ответил Рогоносец. – Когда я туда вошел, талисман был на руке, а когда вышел, то уже в таком вот виде.

— Видимо, талисман пытается спасти от чего-то страшного – но от чего?

Вопрос был риторическим, и никто не стал на него отвечать. Но отвечать и не пришлось. Один из мужчин в толпе обратил на себя всеобщее внимание, когда, устав от того, как все рассматривают и трогают волосы молодой женщины с золотыми волосами, вдруг ощутимо напрягся, и прямо перед ним в воздухе образовался шарик золота. Все ахнули, а он протянул руку, коснулся его рукой в полной тишине, и золото из шарика растеклось по руке, превратив ее в золотую. Вздох ужаса и восхищения раздался вокруг. Молодая женщина, с ревностью наблюдавшая за вниманием, которое переключилось с нее на мужчину, задумалась, а потом привычным движением вытянула вперед правую руку, изогнув кисть так, как будто любовалась своими только что покрашенными ногтями, и нахмурила бровки, будто пытаясь вспомнить что-то. Неожиданно возле каждого ноготка проявились пять маленьких капелек золота, и они растеклись тонким слоем, покрыв ногти золотым маникюром. Что тут началось? Все, у кого были золотые волосы, начали формировать золото прямо из воздуха и раскрашивать себе разные части тела золотом.

Впрочем, уже через короткое время выяснилось, что использовать свое золото можно только на себя – к другому золото не прилипало. И еще одно, что было гораздо неприятнее – однажды окрашенная поверхность больше не освобождалась от золотого покрытия и не покрывалась повторно. Нельзя было также сформировать золотые монеты, или изделия из золота, чтобы потом их продать, или даже просто носить самому. Все эти открытия были сделаны здесь же, в толпе, путем простейших экспериментов на самих себе. В этот день, правда, не нашлось ни одного желающего полностью покрыть свое тело золотом, но можно было не сомневаться, что в самое ближайшее время такой эксперимент произойдет – из бахвальства ли, или подвыпившим человеком.

Я насчитал в толпе примерно двадцать человек с золотыми волосами и попытался сфотографировать толпу таким образом, чтобы эти люди попали в объектив с лица, чтобы мы потом могли найти их. Зачем мне было это нужно, я еще не знал, но привычка следовать интуиции не раз мне пригождалась.

Я оглянулся на своих товарищей. Рогоносец сидел на земле, вытянув правую ногу. Он был бледным и выглядел совсем больным.