В ашрам Саи Бабы меня привело любопытство. Было интересно увидеть и послушать одного из наиболее почитаемых духовных учителей Индии. Мы пробыли там три дня – столько было запланировано в нашей поездке. Медитации проходили дважды в день – в шесть утра и четыре вечера. Длились они около часа. Примерно за сорок минут помощники начинали впускать всех пришедших, каковых было каждый раз не менее 3000 человек. Помещение представляло собой высокий навес на столбах, вмещающий примерно 10 000 человек. Это была территория чуть меньше стадиона, и она вся была украшена яркими цветастыми украшениями. Людей убиралось так много потому, что был принят особый порядок размещения гостей. Их усаживали рядами со скрещенными ногами практически вплотную друг к другу. У каждого был свой личный маленький коврик, на который человек и садился. Обувь оставлялась перед входом. Я всякий раз радовался, находя в этом море обуви при возвращении свои адидасовские сланцы. Как остальные различали свою обувь, я просто не понимал. Мужчин и женщин рассаживали отдельно друг от друга. Женщины были на одной половине, мужчины на другой – через центральную разделяющую часть, которую Саи Баба обходил по кругу, сопровождаемый «леопардами» — охранниками, передвигающимися вокруг него очень ловко и пластично на корточках и четвереньках таким образом, что их фактически было не видно. Одеты «леопарды» были в черную, не сковывающую движений форму, которой очень гордились.

Впереди на возвышении, как трон, стояло кресло с высокой спинкой, обращенное к аудитории. На нем сидел Саи Баба во время утренней медитации и частично во время вечерней. Слева от него, как раз напротив мужского сектора, размещался небольшой ансамбль, играющий веселую медитативную музыку. Ансамбль играл и пел, люди подпевали, хлопали в ладоши и настраивались на позитивное эмоциональное состояние. Это был мой первый опыт использования в духовной работе эмоций высокого порядка. Правда, понял я это несколько позднее. Тогда же меня удивила эта веселенькая музыка. Я предполагал, что в ашраме все должны настраиваться на спокойное созерцание, углубляться в себя, ну и что-то там еще такое таинственное делать, что делают во всех уважающих себя удаленных и мистических школах. А тут всеобщее (на мой тогдашний взгляд весьма глупенькое) веселенькое настроение, чуть ли не хоровое пение.

Вечерняя, или правильнее было бы сказать дневная, медитация была короткой. Основное время занимал проход Саи Бабы, естественно, также под музыку. Он не спеша, медленным шагом проходил по кругу, время от времени останавливаясь. В эти моменты к нему протягивали письма с просьбами о помощи люди, которые сидели в ближайших рядах к проходу. Причем вставать никому не разрешалось. Саи Баба брал некоторые письма, как бы к чему-то прислушиваясь, некоторые не брал. Потом отдавал взятые письма помощникам и шел дальше. Благодаря нашему гиду Василию на третий день мы уселись во втором ряду от прохода и я был вознагражден за это. Саи Баба остановился прямо напротив меня. На этот раз он не стал брать писем, а лишь посмотрел мне в глаза. Почему именно мне, я не знаю. Может быть, потому, что белых людей все же было не очень много, или по другой какой причине, но он встал прямо напротив меня и посмотрел мне в глаза. Из моих глаз на стекла очков брызнули слезы. Длился этот взгляд наверное секунд десять – вроде бы и немного, и в то же время довольно долго. Во всяком случае, запомнил я его на всю жизнь. После этого он повернулся и пошел дальше.

Как получилось, что слезы не просто даже возникли без моего участия, а сами собой вылетели из глаз параллельно земле, из-за чего и попали на стекла очков, объяснить довольно трудно, если не вспомнить некоторого предыдущего опыта. До этого случая жидкости человеческого тела на моей памяти вели себя необычно дважды. Однажды мой собственный пот, с той, или иной интенсивностью стекающий по лицу и телу, повел себя не совсем обычно: он брызнул из моего лица в лицо склонившейся ко мне женщине-стоматологу-садисту, которая в армии вскрыла мне зуб без анестезии, а потом пустила из своего ручного краника на больной оголенный нерв струю холодной воды. Как я не потерял сознания, не знаю. Я лишь молча встал. Врач, по-моему, испугалась. В другой раз, будучи еще юношей, во время драки с отчимом я ударил его головой обо что-то, пробив ее при этом, и вся кровь из раны моего врага выплеснулась на меня, на мое голое до пояса тело. Больше никуда кровь не попала, даже на его собственную голову. Видимо, он тоже меня ненавидел.

Вот именно так от взгляда Саи Бабы брызнули у меня слезы – прямо на стекла очков. Я не плакал, вот еще глупости – я не религиозен. Просто что-то произошло с моим сознанием – мгновенное и шоковое – и слезы брызнули сами по себе. Почувствовал ли я при этом что-нибудь необычное? Да, почувствовал – но описать это состояние не возьмусь. Я раньше его не переживал. Эта эмоция была мне недоступна. Да и сейчас собственно тоже. Конечно, мой эмоциональный спектр за время жизни серьезно расширился – и все же повторения той самой эмоции не было больше ни разу. Я спросил у кого-то в ашраме, что это значит, и мне объяснили, что я испытал «даршан» — взгляд Бога. Вот так я получил посвящение потом, кровью и слезами.

Когда в ашраме я купил пару книг Саи Бабы на русском языке, мне в подарок дали маленький пакетик с пеплом, материализованным Саи Бабой. У меня до сих пор он хранится в маленьком герметично закрытом пузыречке вместе с его фотографией. Сейчас Саи Бабы уже не стало, но воспоминания о нем согревают мою душу.