В одном из походов на велосипедах, в Крыму, в моей группе новичков было 5 девушек, не занимавшихся ранее велотуризмом. Вернее, не было ни одного подготовленного путешественника из 9-ти, кроме меня. Поэтому нагрузка для меня, как руководителя, оказалась настолько большой, что именно после этого похода я перестал заниматься велотуризмом, хотя в течение 15 лет, начиная с 12-ти летнего возраста, довольно успешно преодолевал трудности спортивного туризма и не думал бросать его. Может быть, позднее я опишу все приключения этого путешествия, но сейчас расскажу об одном, связанном с ежом.

В Крыму для туристов условия не очень хорошие. Отсутствуют организованные стоянки, да что там стоянки – для туристов вообще ничего не организовано, как будто таковых не существует в природе. Чтобы поставить палатки и приготовить что-либо на костре, мы вынуждены были каждый раз изобретать что-то новое. В этот раз мы остановились на стройплощадке какого-то пансионата. Спускаться к морю ни у кого желания не возникло, так как быстро стемнело, мы находились на скале, и не факт, что в темноте мы бы не переломали ноги. В общем, мы побоялись. Земля в Крыму от Севастополя до Судака вдоль моря представляет собой скалу. Мягкого местечка для установки палаток не найдешь. Более того, и ровного места-то без перепадов длиной в тело человека тоже наищешься. Чаще всего спать приходилось в положении волны. Поэтому мы поставили палатки прямо вдоль дороги, правда, на огороженной забором территории стройки, отчего сюда машины не заезжали. Нашли место для костерка, сготовили простенький ужин, поболтали, и все разошлись спать.

Я несколько задержался, так как костер должен был догореть под присмотром во избежание пожара. Девушки затихли, вымотанные дневным переходом. Парни сразу отрубились. Да и я уже начал подумывать пойти спать, как тишину крымской ночи разорвал женский крик. Крик всех моих девчушек. Я различаю настоящий ужас в голосе, и сейчас я его узнал. Подпрыгнув на месте, я увидал, как девушки с визгом вылетели из палатки и бросились ко мне. Я бы хотел сказать, на грудь, однако грудь у меня была одна, а девчонок 5. Поэтому они бросились одновременно и на грудь, и на спину, и с боков облепили.

Они кричали наперебой: «Там, там, там….», и указывали на дорогу за палаткой.
«Ну что там?» — я ничего подозрительного не видел. Никого, кроме нас, не было. Абсолютная тишина и замечательная крымская кромешная темнота. Лишь догорающие угли костра давали немного света.
«Там мужик за мальчиком гнался!»
«Опаньки, и где же он гнался, если я сижу у дороги, мимо меня никто не проходил. Кстати, и в палатке вашей окон нет. Вы уже спали, так откуда вы взяли, что мужик был, да еще вдвоем с мальчиком, за которым он гнался?» Я старался говорить спокойно, убедительно, чтобы страх и паника уступили место рассудительности. И мне это удалось. Хоть далее последовало объяснение, но мое спокойствие уже оказало необходимое воздействие, и попытки залезть мне на голову прекратились.
«Да он знаешь, как топал своими сапожищами?»
«Не знаю… Если бы он топал, то обязательно бы протопал мимо меня, а никого не было. Собственно, как и звука шагов. Палатка входом расположена к костру. Я полностью контролирую ситуацию. Никого не было».
Девушки по моему приглашающему жесту присели вокруг костра. Ребята, разбуженные визгом, уже быстренько обежали всю территорию и подтвердили, что никого и ничего поблизости нет. Но нужно было убедительное объяснение, и я его на ходу придумал. Оно было глупенькое, не соответствовало правде, но необходимое терапевтическое действие оказало.
«Это была собака!» — сказал я уверенным тоном.
«Собака?» — недоверчиво переспросили меня.
«Ну да, собака. Она пробежала по дороге и скрылась».
«А разве собаки топают?» Вопрос был законный.
«Вы знаете, какие у собак когти?» — Девчонки задумались. – А теперь посмотрите, что за дорога. Это же не асфальт, а просто выровненная скала. Да еще стройка незаконченная. Тут любой звук разносится очень громко. Вот вы и навыдумывали мужика, да еще и ребенка. Давайте, признавайтесь, что человеческого языка вы не слышали, а слышали только звуки топота». – Я замер в беспокойстве, но девчонки не подвели. Они признались, что действительно, кроме топота, ничего не слышали. Остальное были лишь фантазии, порожденные страхом.

Мы подкинули дровишек, посидели еще немного вместе. Когда все окончательно успокоились, я отправил всех отдыхать, а сам посидел, размышляя о том, что же на самом деле услышали девушки. Но так и не догадался, пока мой брат в Крыму не объяснил, что именно подобным образом громко топают ежи. «Прямо не отличишь от шагов человека», — сказал он. – «Так они еще и хрипят, бывает, будто мужики. В темноте могут очень сильно напугать». Вот ведь оно как!